По количеству сил и средств фронт значительно уступал противнику. За счет решительного массирования сил и средств на главных направлениях немецкое командование создало ударные группировки, которые позволили ему достичь 5 — 8-кратного превосходства над советскими войсками на шяуляйском и вильнюсском направлениях. Советские войска, наоборот, не успев завершить сосредоточение в планируемых районах и не имея четко выраженной оборонительной группировки, к 22 июня были рассредоточены на фронте, свыше 200 км. Такое расположение войск фронта позволило противнику громить их по частям: сначала соединения прикрытия, затем 12-й и 3-й мехкорпуса и, наконец, резервы .

Двумя сильными ударами противник уже в первые сутки расколол оборону Северо-Западного фронта. Танковые клинья противника (4-я и 3-я танковые группы) пробили бреши в обороне советских войск. Наибольших успехов он добился на левом фланге фронта, где переправился через р. Неман южнее Каунаса и продвинулся на 60 км. В обороне войск фронта образовались две глубокие бреши: юго-восточнее Тильзита и восточнее Сувалок. Соединения фронта, особенно 11-й армии, вынуждены были поспешно и неорганизованно отступать.

Ни командующий Северо-Западным фронтом генерал-полковник Ф. И. Кузнецов, ни штаб во главе с генерал-лейтенантом П. С. Кленовым не имели полного представления о положении своих войск на направлении вражеских ударов и, следовательно, не могли своевременно влиять на развитие событии. Удары немецкой авиации по штабам и действия диверсантов приводили к систематическому нарушению связи с войсками. Вследствие этого командующий фронтом, а также командования армий не смогли правильно оценить обстановку, своевременно доложить в Генеральный штаб, быстро принять необходимое решение и организовать управление подчиненными войсками. "Не было никаких признаков целеустремленного и планового руководства войсками противника в целом, — указывается в отчетных документах 3-й танковой группы. Непосредственное управление войсками отличалось малоподвижностью, схематичностью. Отсутствовали быстрая реакция и быстрое принятие решений в связи с меняющейся боевой обстановкой. Ни один советский войсковой начальник не принимал самостоятельного решения уничтожать переправы и мосты”. Такая оценка событий была близка к истине. О реально сложившейся обстановке не знало и политическое руководство страны. Тем не менее оно отдало приказ Вооруженным Силам разгромить вторгшиеся войска агрессора. Главный военный совет отдал советским войскам директиву № 2. В первом пункте этой директивы требовалось "всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу...”. В 21 ч 15 мин 22 июня Главный военный совет отдал Военным советам Северо-западного, Западного и Юго-Западного фронтов новую директиву, в которой были сформулированы ближайшие задачи войск. Северо-Западному фронту приказывалось нанести мощный контрудар из района Каунаса во фланг и в тыл сувалкской группировки противника, уничтожить ее во взаимодействии с Западным фронтом и к исходу 24 июня овладеть районом Сувалки.

Выдвигавшиеся в течение 22 июня из глубины соединения и части вводились в сражение с ходу, без поддержки артиллерии и авиационного прикрытия. Авиация противника, обнаружив колонны советских войск на подходе к полю боя, наносила по ним мощные удары. Стрелковые соединения, вводимые в сражение неодновременно и по частям, не могли существенно замедлить стремительное продвижение танковых и моторизованных группировок противника.

Боевой состав Северо-Западного фронта на 22 июня 1941 года.

Войска 8-й и 11-й армий, понеся большие потери, продолжали 23 июня отходить по расходящимся направлениям. На стыке Северо-западного и Западного фронтов образовалась брешь шириной до 130 км.

Быстрое продвижение ударных группировок противника могла бы остановить авиация Северо-западного фронта, однако из-за понесенных потерь ей не только не удалось нанести значительный урон вражеским моторизованным колоннам, но даже задержать их. Господство в воздухе на длительное время перешло к противнику.

Контрудар 3-го и 12-го мехкорпусов 23-24 июня из-за плохой организации и обеспечения свелся к поспешным, не согласованным по месту и времени действиям. Результаты оказались незначительными, а потери в танках весьма существенными. Так, 12-й мехкорпус к 29 июня потерял до 80% материальной части. Тяжелые потери понесла и 48-я стрелковая дивизия: погиб командир дивизии генерал-майор П. В. Богданов, соединение лишилось штаба и 70% личного состава. Соединения вступали в бой после марша, с ходу, разрозненными группами. Не было организовано взаимодействие не только между стрелковыми соединениями, артиллерией и авиацией, но и между дивизиями механизированных корпусов. Отсутствие времени на подготовку контрудара, крайне сложная обстановка, сильное воздействие вражеской авиации, низкая обеспеченность боевых действий материальными средствами, особенно горючим и боеприпасами, привели к разрозненности действий войск, а по сути — к срыву выполнения боевой задачи

Последствия первых ударов противника оказались для войск Северо-западного фронта катастрофическими. ВВС фронта за первые три дня войны потеряли 921 самолет (76% всего состава). Войска армий прикрытия начали беспорядочный отход. Неразбериха усугублялась тем, что вместе с войсками отходили до 60 тыс. строительных рабочих и гражданское население. Система управления была нарушена. Радиосвязь работала с перебоями из-за создаваемых противником помех. Почти полностью прекратился подвоз боеприпасов и горючего. Потеряв управление, командование фронта не смогло принять решительных мер по восстановлению положения и предотвращению отхода 8-й и 13-й армий. К вечеру 24 июня противник захватил Каунас и Вильнюс,

Оценив обстановку, Военный совет фронта счел целесообразным отвести войска 8-й и 11-й армий на рубеж рек Вента, Шушве, Вилия. Однако в ночь на 25 июня на очередном заседании Военного совета Северо-Западного фронта было принято новое решение: нанести контрудар 16-м стрелковым корпусом генерал-майора М. М. Иванова с задачей вернуть Каунас, хотя логика событий требовала отвести его за р. Вилия и постараться закрепиться на выгодном естественном рубеже.

В целом основная задача — задержать врага в приграничной полосе и обеспечить развертывание главных сил — войсками фронта выполнена не была. Не удались и попытки ликвидировать глубокие прорывы вражеских танков на важнейших направлениях. Войска Северо-Запад-ного фронта не смогли удержаться на промежуточных рубежах и отходит на северо-восток.

25 июня Ставка потребовала организовать оборону по р. Западная Дюна силами отходящих войск, резервов и соединений второго эшелона фронта. Для решения этой же задачи из своего резерва она выдвигала 21-й мехкорпус. Однако своевременно занять оборону он не успел. Не смогли выдвинуться к реке и войска 27-й армии — второй эшелон фронта. 26 июня они были атакованы 56-м моторизованным корпусом противника в районе Даугавпилса. Положение отходивших войск резко ухудшалось. Соединения 3-го мехкорпуса были окружены. 11-я армия, находившаяся в полуокружении в районе лагеря Гайщуны, подвергалась беспрерывным атакам трех пехотных дивизий противника. Она потеряла до 75% техники и до 60% личного состава.

Положение 11-й армии было крайне тяжелым, о чем её командующий генерал-лейтенант В. И. Морозов многократно докладывал командующему фронтом, взывая о помощи. Не получая ее, Морозов упрекал командующего фронтом генерал-полковника Ф. И. Кузнецова в бездействии. В. И. Морозов был известен своей выдержкой и дисциплинированностью, поэтому в Военном совете фронта посчитали, что он не мог докладывать в такой грубой форме. При этом Ф. И. Кузнецов сделал ошибочный вывод, что штаб армии вместе с В. И. Морозовым попал в плен и работает под диктовку врага. Командующий фронтом приказал прекратить радиосвязь с 11-й армией в тот момент, когда она остро нуждалась в управлении.

До прибытия из Риги управления 27-й армии все части, находившиеся в районе Даугавпилса, а также 5-й воздушно-десантный корпус, прибывший из резерва фронта, были объединены под единое руководство помощника командующего фронтом генерал-майора С. Д. Акимова. Группе была поставлена задача освободить город. Однако наспех организованная 26 июня атака сколько-нибудь значительных успехов не принесла.

Во второй половине дня 27 июня в район северо-западнее Даугавпилса прибыл 21-й механизированный корпус генерал-майора Д. Д. Лелюшенко. Его соединения имели всего 98 танков и 129 орудий. После ожесточенных боев части корпуса отошли.

Предвидя такой исход, Ставка еще 29 июня приказала командующему Северо-Западным фронтом одновременно с организацией обороны по р. Западная Двина подготовить и занять для обороны рубеж по р. Великая, опираясь на ранее созданные Псковский и Островский укрепленные районы. Для усиления войск фронта из резерва Ставки и соседнего Северного фронта прибывали 41-й стрелковый и 1-й механизированный корпуса, а также 235-я стрелковая дивизия. Командующий Северо-западным фронтом генерал-полковник Ф. И. Кузнецов, не поняв директивы Ставки, 30 июня отдал приказ войскам, оборонявшим рубеж р. Западная Двина, отойти в Псковский, Островский и Себежский укрепрайоны. В этот же день он был снят с должности. В ходе отступления вновь назначенный командующий фронтом генерал-майор П. П. Собенников отменил ранее отданные распоряжения и потребовал от отходивших соединений перейти с утра 2 июля в наступление в целях восстановления обороны. Быстрая и неожиданная смена решений без учета фактора времени привела к тому, что 2 июля войска находились в движении и оказались не готовыми ни к наступлению, ни к обороне. Этим воспользовался противник и утром того же дня нанес удар в стык между 8-й и 28-й армиями, 27-я армия, имея ограниченные силы, не смогла оказать должного сопротивления 4-й танковой труппе врага и стала отходить в направлении на Опочку, открыв дорогу на Остров.

Таким образом, командованию Северо-Западного фронта не удалось создать оборону, способную отразить удар агрессора. Значительную роль в таком исходе оборонительной операции в Прибалтике сыграли неумелое управление войсками, грубые ошибки и просчеты командования фронта и армий в оценке обстановки, принятии решений и организации выполнения поставленных задач. Запоздалая, а порой искаженная информация не давала возможности принимать решение в соответствии с обстановкой.

При организации обороны плохо использовались естественные рубежи — крупные реки и межозерные дефиле. Войска фронта не сумели закрепиться на таких преградах, как Неман, Даугава, Великая. Безостановочный отход в первые недели войны деморализующе действовал на личный состав, появилась боязнь окружения. Не чувствуя соседей на флангах, некоторые части оставляли позиции и отходили даже в том случае, если противник наступал равными или меньшими силами.

Трудные условия, сложившиеся на Северо-Западном направлении, не позволили отмобилизовать и развернуть армейский и фронтовой тылы. Войска вынуждены были обороняться, не имея надежного тылового обеспечения, формируя тыловые органы уже в ходе боевых действий.

Испытывая острую нужду в горючем и боеприпасах, многие части и соединения не могли пополнить их запасы своими силами, так как не знали местонахождения складов. В начале июля 1941 г. войска располагали всего 0,6 — 0,8 боекомплекта.

Сложная обстановка была и на море. Краснознаменный Балтийский флот, даже имея превосходство в надводных и подводных силах, был поставлен в трудное положение. С захватом противником баз в Лиепае и Риге корабли перешли в Таллин, где подвергались жестоким бомбардировкам немецкой авиации. А в начале июля флоту пришлось вплотную заняться организацией обороны Ленинграда с моря.